Лора, — сказал Палмер. — Я не могу находиться с тобой в одном городе и видеться только по выходным! Даже вечер пятницы и то не всегда мой!

— У нас по субботам занятия, ты же знаешь.

— Лора, это варварство, антигуманное варварство.

— Нет, дорогой, это всего лишь школа медицины.

Прошел час. Лора подняла голову.

— Мне пора в общагу. Мне надо пораньше встать и размять свои глазодвигательные нервы над «Анатомией» Грея.

— А как насчет моей анатомии? Неужели не можешь остаться до утра и позаниматься анатомией со мной? Обещаю, что утром сам тебя отвезу, как только встану.

— Прости. В твоем представлении «как только встану» означает, что ты сначала должен прочесть от корки до корки свою «Нью-Йорк таймс».

— Да, и еще «Бостон глоб». — Он ласково улыбнулся ей. — А потом еще разок заняться любовью.

Она поцеловала его в лоб.

— В другой раз, хорошо? — И, начиная одеваться, добавила: — Иногда у меня возникает четкое ощущение, что ты ненавидишь мою учебу.

— Признаюсь, временами я действительно мечтаю, чтобы ты ее бросила. Но совесть неизменно напоминает мне, что ты страстно предана своему призванию, а я веду себя как эгоист.

— Отлично. А совесть тебя не бичует за твои мечты?

— Не сказал бы. Потому что я тут же вспоминаю, что по меньшей мере треть твоего курса уже семейные люди.

— Но из девушек — никто. У нас на это нет времени.

— Потому что вы все время доказываете, что не хуже мужиков?

— Ну что ты, этого было бы мало! Мы вынуждены доказывать, что мы лучше. Как ты не поймешь?

Палмер искренне старался понять, но постичь глубину ее увлеченности все-таки никак не мог.

— Скажи, ведь в принципе ты все же собираешься выйти замуж и иметь семью?

— До этого еще по крайней мере лет десять, — ласково произнесла она. — Я хочу стать не просто врачом, Палмер. Я хочу стать очень хорошим врачом.

Он посмотрел на нее и с любовью проговорил:

— Я тебя люблю, Лора, и буду ждать столько, сколько потребуется.

Он обнял ее, словно скрепляя клятву печатью. Лора прижалась лицом к его щеке, и ей вдруг стало неизъяснимо грустно. «Господи, — подумала она, — такой потрясающий парень и так меня любит! И мне он действительно нравится. Что же мне мешает… ему уступить? Что со мной не так?»

Когда «порше» подкатил к подъезду погруженного во мрак Вандербилт-холла, им навстречу из-за угла вышла парочка. Палмер проводил Лору до дверей, и тут послышался оклик:

— Лора, Лора, погоди!

К ней ринулся Хэнк Дуайер, сопровождаемый невысокой пухленькой девушкой.

— Привет! — весело поздоровалась Лора, удивляясь про себя, что этот несостоявшийся пастор делает на улице так поздно (вечерняя месса уже давно закончилась!), да еще и с девушкой.

— Лора! — волновался Хэнк. — Ты первая, кому я скажу! Мы с Черил решили пожениться! Ах да, вы же не знакомы. Лора Кастельяно. А это моя невеста Черил де Санктис. Мы с ней из одного города.

Его черноволосая подруга кивнула и застенчиво улыбнулась. Даже в темноте видно было, как сияют ее глаза.

Лора представила Палмера, и тот вежливо осведомился, когда именно юная пара намерена связать себя узами брака.

— На Рождество, — оживилась Черил. — Мы поженимся на рождественские каникулы.

— Да, — подтвердил Хэнк со смущенным смешком — Так что я всегда буду помнить о нашей годовщине. Разве не здорово?

— По-моему, чудесно, — оценил Палмер и с едва заметной иронией, которую уловила лишь Лора, добавил: — А твоей учебе это разве не помешает?

— Да ты что! Как раз наоборот! — воскликнул Дуайер. — Сейчас я беспрестанно думаю о Черил, а когда мы будем вместе, я смогу наконец сосредоточиться на занятиях.

Палмер насмешливо повернулся к Лоре.

— Интересная мысль, ты не находишь?

— Каждому свое, — многозначительно ответила она и поцеловала Палмера в щеку. Потом помахала влюбленным и поспешила в дом.

Оказавшись в пустом вестибюле, Лора опять загрустила. Взгляды, которыми обменивались Хэнк с Черил, поразили ее. Они, без сомнения, влюблены друг в друга. А любит ли ее Палмер? Ее вдруг охватила нежность к нему. И непонятная жалость к себе самой.

Ноги сами понесли ее в комнату Барни. Если он еще не спит, она сможет излить ему душу. Выпустить пар. Подойдя, она услышала из-за двери бормотание: Барни прилежно повторял биохимические формулы.

Она остановилась, не желая — или не находя в себе смелости — морочить ему голову своими детскими переживаниями. Об отношениях полов. О любви. И прочей подростковой ерунде.

И она пошла дальше, к себе, бросилась на постель, открыла учебник биохимии и попыталась с головой уйти в аминокислоты. Забыться.

Барни сидел за зубрежкой весь вечер, пока не нагрянул Беннет Ландсманн. Он был потрясающе элегантно одет, и Барни с удивлением услышал, что он всего лишь ходил на новый фильм Ингмара Бергмана в кинотеатр на Эксетер-стрит.

— Хочешь меня погонять? — спросил Беннет.

— Конечно. Как насчет аминокислот? Силен?

— Довольно-таки. Сегодня днем пять часов им отдал.

— Хорошо. Тогда обратим свой взор на такую мелочь, как расщепление белка в, желудочно-кишечном тракте.

— Ты что, издеваешься? Мы разве и это должны знать?

— Так, так, так, Ландсманн… — произнес Барни, копируя снисходительный тон профессора. — От вас требуется знать только самое важное. Иными словами, все, что слетает с моих губ.